Andru Poell. The Nature of Group Matrix. // Group Analysis, SAGE, London – vol. 22/1989, pp. 271-281.

Перевод Е.С. Афонасьевой.

Понятие групповой матрицы занимает центральное место в групповом анализе. Фоукс неоднократно возвращался к этому вопросу и ставил нам ряд интригующих положений, которые можно свести к следующим:

«Матрица – это гипотетическое сплетение процессов коммуникаций и отношений в конкретной группе. Это общее для всех членов группы основание, которое в конечном счёте определяет смысл и значение всех событий и на котором покоится весь процесс коммуникаций и все интерпретации, вербальные и невербальные.» (Фоукс, 1964: 292).

«Матрицей можно назвать сеть всех ментальных процессов человека, психологическую среду, в которой они сходятся, сообщаются и взаимодействуют.» (Фоукс & Энтони, 1965: 26).

«Социальную матрицу можно понимать как сеть в том же смысле, в каком мозг представляет собой сеть волокон и клеток, вместе образующих сложное единство.» (Фоукс & Энтони, 1965: 258).

«Внутри этой отдельной сети человек понимается как узловая точка.» (Фоукс. 1964: 118).

«При дальнейшем описании наших наблюдений мы пришли к пониманию этих процессов не просто как межличностных, но как трансличностных.» (Фоукс & Энтони, 1965: 26).

«…именно трансличностная сеть всегда возбуждается и выдаёт высказывания или реакции. В этом смысле мы можем постулировать существование группового разума…» (Фоукс,1964: 118).

«Разум – это не вещь, имеющая существование, а ряд событий, которые всё время происходят и развиваются.» (Фоукс. 1973: 212).

«Его силовые линии можно понимать как проходящие непосредственно через отдельных членов группы, и поэтому их можно назвать трансличностной сетью, наподобие магнитного поля.» (Фоукс & Энтони, 1965: 258).

«Постоянно следить за каждым человеком было бы невозможно (для лечащего врача). Он сосредотачивается на общем поле взаимодействия, на матрице, в которой эти бессознательные реакции сходятся. Средой для него всегда является – и это должно происходить осознанно – группа в целом.» (Фоукс & Энтони, 1965: 29).

Фоукс также описывал три вида матрицы: первый – личная матрица, разум отдельного человека как комплекс взаимодействующих процессов; второй вид – динамическая матрица, то, в чём вся группа принимает участие и что Фоукс назвал «театром постоянно происходящих изменений»; и третий вид – матрица основания, «базирующаяся на биологических свойствах людей и на прочно внедрённых культурой ценностях и реакциях».

В последнее время некоторыми авторами в области группового анализа были предприняты попытки разработать понятие матрицы (Блейк, 1980; Джеймс, 1982; Робертс, 1982; Мурофф, 1982; ван дер Клей, 1982, 1985; Линтотт, 1983; Гленн, 1987), я ниже ссылаюсь на их отдельные работы. Думаю, я могу с полным правом утверждать, что, несмотря на серьёзное осмысление и клиническое самонаблюдение, развить понятие матрицы в целом никому не удалось, хотя были разработаны отдельные теоретические приложения и обнаружены точки соприкосновения с другими аналитическими исследованиями. Предлагаемая работа написана в том же исследовательском ключе, однако, боюсь. И в ней вряд ли удастся сформулировать нечто новое. Но я надеюсь, мне удастся показать – не ради самооправдания – что так и должно быть, потому что это заложено в самом понятии матрицы. Работая с группами, я редко употребляю, если вообще употребляю понятие «матрица». Не часто я и задумываюсь над этим словом. Но идея матрицы присутствует всегда как живой процесс. Если описать её по действию, то она представляет собой нечто, способное превратить горстку сидящих кружком людей, большей или меньшей степени не связанных друг с другом, в группу, обладающую своей жизненной силой.

Употребляю же я слово «матрица», вероятно, когда выполняю роль руководителя или когда рассказываю начинающим изучать групповой анализ как образуется группа, при этом я стараюсь проиллюстрировать сказанное рисунком. Изображая на нём взаимосвязанные линии, соединяющие членов группы в двухмерную диаграмму. В начале работы группы одна-две линии соединяют ключевых членов группы, активно взаимодействующих между собой вербально или невербально. Однако в конце работы, если группа оказалась хорошей, взаимное пересечение линий начинает выглядеть как клубок перекрученных кроватных пружин, торчащих в разные стороны. Это демонстрирует, что группа очень реактивна, как в отношении своих членов, так и в отношении себя.

Я уже говорю о группе как будто это нечто превышающее или отличающееся от образующих её членов. Именно это, должно быть, и поразило Фоукса, всегда шедшего от практики к теории и, вероятно, пытавшегося объяснить себе это странное явление «группа».

Хотя «группа» как понятие является обязательно субъективным, в психотерапии мы вполне привыкли воспринимать нашу субъективную реакцию на клиническую ситуацию в качестве «наблюдаемых данных»; примеры можно найти в литературе по контрпереносу. Так или иначе, экспериментальная психология показала со всей очевидностью, что наблюдаемое нами всегда представляет собой результат нашего активного воссоздания того, что мы воспринимаем. Мы не можем не воссоздавать целое из частей. Иво Келер, первопроходец в гештальт-психологии, оказавшей существенное влияние на Фоукса, сформулировал закон прегнантности (Pregnanz – чёткий, ясный) или «замкнутости», согласно которому «элементы поля изолируются в формы, являющиеся наиболее устойчивыми и вызывающими минимальный стресс» (Форгус, 1966). Например, если изображение разорванного круга будет вспыхивать на экране с большой частотой, мы увидим этот круг целым.

Я описываю здесь простую иллюзию восприятия, которая возникает у нас для воссоздания «целого». Мы продолжаем реагировать когнитивно и эмоционально на иллюзии, создаваемые нами по ходу нашего динамического взаимодействия с окружающей средой. Точно также мы реагируем на проекции нашей души, когда наделяем мир вокруг нас своими эмоциями. Проецировать – это вдыхать жизнь в окружающий нас мир и обретать родство с миром, в котором мы живём.

Однако нам также необходимо осознавать опасность массированной проекции себя на другого, называемой проективной идентификацией. Мы больше не верим. Что Солнце – бог, а Луна – богиня, которые сойдутся в магическом или алхимическом союзе, conjunctio, который Юнг (1946) описывает в работе «Психология переноса», но мы в точно такой же мере находимся под влиянием современных проекций. современных проекций. Например, мы продолжаем проецировать на лидера группы наши эго-идеалы, часто проявляющиеся в наших реакциях наличность политика, государственного деятеля или знатной особы. Именно это описал Фрейд (1921) в своей работе «Групповая психология и анализ эго», предположив, что подобное проецирование наших эго-идеалов в целом приводит нас к идентификации с нашими собратьями-людьми.

Результат отрицательных проекций (нежелательных аспектов своего «я») был продемонстрировн в социологии Эллиотом Жаком (1978). В национальном и интернациональном масштабе мы проецируем свою ненависть за пределы социальной группы, к которой сами принадлежим, так что можем защищать своё общество от напора воспринимаемого нами противника с «другой стороны». Так поддерживается и групповая сплочённость, и межгрупповая разобщённость. Во время войны защита разобщённости и проекция плохого объекта ведут к общественно оправданной паранойе.

Моё утверждение состоит, собственно, в том, что мы не можем прекратить проецировать, и не следует стараться сделать это. Но нам нужно научиться жить с проекциями, понимать их и владеть ими. Юнг показал, что поиск алхимиками lapis phylosophorum (философского камня) никогда не приведёт к результату, потому что найти его можно только в самом человеке. Однако поиск и видение всегда являются нам в качестве проекций в снах, озарениях и психозах. Юнг (1946: 189) приходит к выводу, что «бессознательное – это матрица человеческого разума».

Ниже, рассматривая вопрос о том, как можно связать понятие матрицы с определёнными теоретическими идеями, я ссылаюсь на психоанализ и аналитическую психологию более конкретно. Здесь же мне хочется только показать, что начиная говорить о группе и относиться к ней так, будто бы она была бы живым существом, мы просто поддаёмся общей, присущей человеку тенденции облачать реальность в проекции и затем трактовать их как реальные.

Из психоанализа нам известно, что чем дальше аналитик, и чем больше он напоминает зеркальное отражение, тем сильнее он притягивает проекции, обычно принимающие форму переноса на аналитика ранних эмоциональных реакций на родителей и других людей, играющих большое значение в жизни ребёнка. Насколько же больше, следовательно, мы должны проецировать на лечебную группу, которая не имеет ранее сформированной идентичности, но которая, тем не менее, может восприниматься как обладающая всеми свойствами человеческого существа, то пугающими, то питающими, то возбуждающими, то вселяющими уверенность, и т.д.? Самым же замечательным является то, что группа как нечто персонифицированное представляет собой особый род иллюзий.

Я говорю это потому, что терапевтическая группа просто не существует в реальности за пределами той обстановки, где она возникает, включающей конкретную сессию, помещение в котором она проходит, а также соответствующее время и дату. Всё вместе это представляет собой рукотворный артефакт и может действовать только таким конкретным дискретным образом. В реальности нет непрерывности, она существует только у нас в голове.

В случае отношений один-на-один мы можем говорить об интенализации другого человека, и действительно, теория объектных отношений понимает этот процесс интроекции (чередующийся с проекцией) как средство установления нашего внутреннего объектного мира. Однако реальность таких один-на-один отношений состоит в том, что человек реально в ней побывал и жив, или всё ещё существует где-то, или по прошествии времени умер. Опыт был укоренён в другом живом человеке, какими бы символическими последствиями это не закончилось.

Когда мы говорим о группах, членами или ведущими которых мы были, мы не воспринимаем группу как ряд точек в пространстве и времени. Психическая реальность группы – реальность текучести, движущегося и динамического присутствия, длящегося во времени. Каждая группа имеет свою историю, личность, неразрывность и уникальный потенциал. Каждый реально вовлечённый в психотерапевтическую группу скажет. Что имел именно такого рода переживания.

Я вынужден сделать следующий вывод. Что бы не связывало нас с группой, притяжение это бывает настолько мощным, что проверка на реальность уступает место иллюзии присутствия группы при её фактическом отсутствии, как если бы она обладала физической реальностью, подобно человеку.

Mens sana in corpori sano! (в здоровом теле здоровый дух) Теперь мы готовы посмотреть на групповой разум, который, согласно гипотезе Фоукса, заключён в матрице. Мы узнаем его по содержанию игры его воображения точно также, как это происходит с человеком, несмотря даже на то, что структура, поддерживающая и в последствии сохраняющая возникшие плоды воображения, является для нас чем-то таинственным.

Всё сказанное мной на данный момент является попыткой выразить словесно то, что имеет началом ощущения, чувства, желания. Терапевтическая группа чрезвычайно восприимчива к невербальным и довербальным видам общения. Мы используем слова чтобы иметь возможность подробно сравнивать переживаемое как то же и иное, и в этом процессе мы оттачиваем и дифференцируем наше самосознание. В аналитической группе матрица поддерживает сообщённый вербализации импульс как способ отыскать и поделиться смыслом. Фоукс назвал это процесс «трансляцией» (переводом). Следовательно, мы должны признать за матрицей некую интенциональность (преднамеренность), что свидетельствует о её функции, если не о структуре.

Интенциональность – это прежде всего уникальный вклад ведущего (дирижёра) в начале работы с группой. Своими действиями и ли реакциями он приглашает участников начать общение друг с другом неким особым образом. Ведущий ненавязчиво имплантирует в новую группу матрицу, сообразующуюся с его личным опытом работы с группой. Новая матрица будет чрезвычайно восприимчива, хотя и бессознательно, к матрице, введенной ведущим. Если матрица ведущего будет ориентирована на лидера, то и группа будет ориентирована на лидера. Если она будет ориентирована на группу, то и группа будет соответствующей. Мы можем представить такие процессы как горизонтальные модели или конфигурации групповой функции.

Другая схема соответствует глубине, на которой ведущий помогает группе работать. Эта идея привела Фоукса (1964) к постулату о четырёх уровнях группового процесса. Первый он называет текущим уровнем, он касается социальной реальности. Второй - уровень переноса, он соответствует всем процессам развития объектного переноса. Третий уровень Фоукс описывает как проективный уровень, подразумевая под ним уровень частичных объектов. Четвёртый он называет премордиальным (изначальным), он соответствует коллективному бессознательному Юнга.

Здесь имеет место уже другая метафора, на этот раз уровневая, идущая от поверхностного к глубинному, что соответствует вертикальной модели глубинной психологии. Объединяя данную схему с уже упомянутым понятием горизонтальных конфигураций, мы получаем трёхмерную модель группового процесса. На практике это может помочь ведущему группы, стремящемуся каждый конкретный момент определить, что является основным. Нейтральный язык, которым Фоукс пользуется, говоря о матрице, очень полезен в данном случае, поскольку каждый уровень имеет своё значение и должен восприниматься как значимая часть целого. Также как мы следим за комплексом эмоционально окрашенных констелляций фигура/фон в связи с человеком в группе и работаем в направлении от фигуры к фону и обратно, мы можем рассматривать каждый из этих уровней как фигуру на фоне. (Сейчас продаётся трёхмерная игра «крестики-нолики» с решёткой, в которую вы помещаете свои ходы, и которая заставляет вас изучать её вдоль и поперёк, сверху и снизу, чтобы уследить за обоими наборами отношений.)

Различные типы теоретических формулировок с лёгкостью соотносятся с теми или иными из уровней Фоукса. Первый уровень лучше всего соответствует межличностной психологии, например психологии Г.-С. Салливана, изучающей природу динамических взаимодействий между людьми без специальной апелляции к переносу (Салливан, 1953). В аналитической группе такой подход межличностных систем можно использовать, например, для рассмотрения проблем посещения, для помещения группы в более широкую социальной группу, лишь частью которой данная группа является, для прогнозирования ожидаемых от группы результатов.

На втором уровне, уровне отношений полного объектного переноса, матрица поддерживает развитие динамики родной семьи. Это соответствует классической аналитической работе, но в группе есть возможность богатой драматизации переносов отца, матери, братьев, сестёр, ведущей либо к восстановлению в группе динамики семьи, либо к поиску того, что отсутствовало в исходной матрице этой семьи. Иногда участники будут принимать проекции переноса слишком быстро, в этом случае потребуется анализ. В других случаях попытка одного из членов группы навязать перенос другому встретит здоровое сопротивление и конфронтация приведёт к терапевтическому инсайту. На третьем уровне мы наблюдаем тенденцию к осуществлению проецирования некоторых аспектов «я» на других участников. Проекция хороших внутренних объектов может привести к интенсивной идеализации (часто, но не всегда ведущего группы). Проекция плохих внутренних объектов, непризнанных ил развинченных, способствует возникновению ситуации «козёл опущения». Эти примитивные проекции существенно отличаются от усугубляемых жизнью проекций, которые, как я предположил выше, способствуют формированию нормального чувства обладания и из которых развивается сама матрица.

Терапевтическая задача состоит в том, чтобы группа нашла для своих участников способы забрать назад и владеть этими отколовшимися аспектами «я». Это далеко не просто, но когда члены группы осознают, что время от времени каждый из них подвержен проецированию на этом уровне, то можно утешится знанием, что задача решается всеми. Внимательное изучение работ Клайн (1952) и Биона (см. Пайнз, 1985) может помочь ведущему группы поддерживать интеграцию этих проекций.

Это приводит нас на четвёртый уровень архаических или изначальных плодов игры воображения и проекций, которыми был так увлечен Юнг (1946) и которые Усандиварас (1986) впоследствии описал в связи с аналитической группой. Мы сейчас говорим о матрице основания, матрице нашего коллективного существования. Юнг (1946) утверждает, что архетипы «…представляют жизнь и сущность души, не принадлежащей отдельному человеку. Хотя эта душа есть в каждом человеке, он не может ни изменить её, ни обладать ей лично. Она представляет собой одно и то же и в отдельном человеке, и в толпе, и в конечном счёте во всех. Она предпосылка каждой отдельной души точно также как море - носитель отдельной волны».

В этом конкретное отличие психоанализа от аналитической психологии. Психоанализ основан на персоналистической психологии, так что бессознательная игра воображения, кратко определённая Айзиксом (1948) как ментальный коррелят инстинктов, концептуально оформляется как необходимо личностный атрибут.

Однако мы можем пойти другим путём – от Юнга к Фрейду – поскольку Юнг подчёркивает, что отношения ребёнка к родителю в начале охраняются ребёнком, проецирующим врождённые архаистические представления на своих родителей, братьев и сестёр, привязывающих к себе ребёнка в силу своего положительного или отрицательного заряда. Это предполагает биологическую предопределённость переноса и является средством инстинктивного овладения ребёнком первичными объектными отношениями. (Юнг также подчёркивает отрицательную сторону такой связи, понимая её как продукт теневой стороны бессознательного. Не будучи признанной в качестве части «я», тень проявляется в отрицательных проекциях на партнёров в браке, на психотерапевтов, на учреждения, нации, а последние сорок лет на ужасный спектр уничтожения – атомную бомбу.) Скрытый смысл примордиального уровня состоит в том, что даже небольшая группа несёт в своей матрице основаия судьбу всего человечества, с её антиподами любви и ненависти, интеграции и разрушения, жизни и смерти.

Юнг считает, что индивидуация – изучение «я» как в его личностном, так и коллективном значении – является задачей жизни. Однако он мрачно смотрел на человека с улицы, называемого «массовый человек», и в этом же ключе клеймит группы. Следовательно, когда Юнг пишет, что отношение к «я» является одновременно и отношением к собрату-человеку (с чем групповые аналитики, конечно же, согласятся), он тем самым говорит, что никто не может иметь отношений с собратом-человеком, если он не имеет отношений (прежде всего) с собой. Будучи групповыми аналитиками, мы неизлечимые оптимисты и смотрим на это противоположным образом: через наши отношения с собратьями-людьми мы приходим к отношениям с самим собой.

Сказав, что полезно зрительно представить себе эти четыре различные уровня группового процесса, я осознаю, что эти уровни не более чем метафора. И действительно, нужно иметь в виду имеющийся недостаток. Что если отдельные теории нелегко применить к тому или иному из этих уровней? Я говорю о теории объектных отношений Винникотта и теории привязанностей Боулби. Выше в данной работе я обратил внимание на способ, каким мы можем получить мощную иллюзию группы, удерживающуюся в пространстве и времени. И Винникотт, и Боулби помогают нам понять это явление. Винникотт описывает, как ребёнок создаёт это иллюзорное пространство между ним сами и матерью, которое может сделать своей собственностью. В нём ребёнок овладевает рядом переходных явлений, сначала это большой палец, затем другие части тела, потом любимый медвежонок или кусочек одеяла. Затем ребёнок может поддерживать могущественный контроль над своим непосредственным объектным миром до тех пор, пока он не будет готов признать, что внешняя реальность и интереснее, и в конечном счёте более питательна, чем эта промежуточная безопасная область. Винникотт идёт дальше и указывает, что эта область переходных явлений является семенем, из которого вырастает плод творчества, литературы, визуальные виды искусства и ещё многое другое.

Джеймс провёл параллель между групповой матрицей и переходным объектом Винникотта. Матрица никому не принадлежит, однако иллюзия поддерживается так, что матрица может пр надлежать всем. Она представляет собой пространство, в которое мы можем проецировать всё, что пожелает наше воображение. В частности, групповая матрица исключительно терпима к нашим индивидуальным атакам или объятиям. В конечном счёте она сильнее любого человека и не входит в собственнические отношения. В группе нас поощряют экспериментировать, а для тех из нас, кто в детстве не мог вступать в игру, группа становится одновременно и полем битвы, и игровой площадкой. При таком взгляде групповая матрица является не столько уровнем деятельности, сколько собственностью, которую участник может удерживать во время работы группы и в промежутках между её работой, когда он может носить её с собой.

Это приводит меня к Боулби. Боулби (1969) рассматривает процесс привязанности к «заботящемуся другому», которым обычно является материальный объект, и изоляции от него с биологической точки зрения и с минимальным размышлением о внутреннем мире. Гленн (1987) показывает, как удачно теория привязанности соотносится с нашим пониманием слова матрица в его латинском значении «мать». Как и родная семья человека, группа заменяет безопасную основу, в которой он рождается, и предлагает такой же небольшой выбор тех, с кем ему предстоит жить. В этом смысле группа, конечно же, не находится под могущественным контролем ни одного человека, и как раз это и делает её таким безопасным местом. Если мы модем признать и принять предлагаемую матрицей безопасность, то у нас есть возможность добиться больших результатов развития. Выход из такой группы часто переживается как покидание дома.

В какой же мере различные психоаналитические воззрения информируют нас об истинной природе матрицы? Подобно тому, как обстоит дело со всеми юнговскими архетипами, мы никогда не сможем знать её впрямую, но только в образах и проекциях. Ни одна теория не может охватить её, ибо она – источник, из которого сами теории вытекают. По иронии судьбы, юнговские архетипы возникают из социальной группы, хотя он сам никогда не видел связи с терапевтической группой. В наше время нам не нужно проецировать mysterium conjunctionis на Солнце и Луну. Образуя круг, мы можем сначала посмотреть на себя и друг на друга. Mandala, в переводе с санскрита «круг», был архетипом целостности уже с тех времён, когда первобытные люди впервые сели вокруг костра. Но если mandala была когда-то таинственной проекцией для созерцания в области искусства и религии, то в наших аналитических группах мы осмеливаемся встречаться в mandala, образованных нами самими. Мы должны дать имя тому, что находим внутри, и наука психология поощряет нас попытаться описать матрицу. Искусство жизни нужно вскармливать тем же.

Назад, на главную страницу | Другие статьи | Хочу написать мнение

© Пажильцев И.В., 2001-2010. Все права на материалы, размещенные на сайте защищены и охраняются законом Российской Федерации. При использовании размещённых материалов ссылка на страницу сайта обязательна.